Монте альбано. Пирамиды монте-альбан, мексика

Джойс Маркус, Кент Фланнери::: Сапотекская цивилизация. История развития урбанистического общества в мексиканской долине Оахака

К концу шестого века до н. э. долина Оахака стояла на пороге великого преобразования. Она должна была вот-вот стать свидетельницей рождения урбанистического общества, одного из самых ранних в Новом Свете. Это общество появится с потрясающей скоростью, и его появление будет беспрецедентным, поскольку прежде не было городских обществ, которые могли бы быть для него образцом.

Settlement Pattern Project обеспечил нас приблизительной схемой того, что произошло. К концу фазы Росарио население долины, очевидно, было разделено на три вождеских сообщества неодинакового размера: более крупная полития в субдолине Этла (2000 человек), и две политии меньшего размера в Валье-Гранде (700-1000 человек) и субдолине Тлаколула (700-1000 человек). Эти политии были разделены 80 км 2 ничейной земли, наиболее заметной деталью ландшафта которой была неровная горная гряда площадью 6 км 2 . Непропорционально большой размер главного центра каждой политии – Сан-Хосе-Моготе, Сан-Мартин-Тилькахете и Йегуих – наводят на мысль, что каждый центр прилагал усилия к тому, чтобы привлечь и сконцентрировать столько людских ресурсов, сколько мог. Археологические свидетельства в виде сожженных храмов и принесенных в жертву пленников показывают, что некоторые или же все эти политии соперничали между собой.

В конце фазы Росарио происходит неожиданный феномен: Сан-Хосе-Моготе, крупнейшее сообщество долины на протяжении более 800 лет, неожиданно теряет большую часть своего населения. Хотя на отрогах предгорий по соседству еще можно обнаружить отдельные «пригородные» кварталы, населенные земледельцами, целое 40-га церемониальное и заселенное знатью ядро деревни оказалось покинуто. И Сан-Хосе-Моготе был не единственной деревней фазы Росарио, которая потеряла население; к нему вскоре присоединились Тьеррас-Ларгас, Фабрика-Сан-Хосе, и другие сообщества. Съемка поверхности обнаруживает, что в южной части субдолины Этла добрая половина деревень фазы Росарио оказывается незаселенной в последующий период .

Одновременно с этим широко распространившимся оставлением деревень Этлы отмечается стремительный и неожиданный всплеск численности населения на бывшей ничейной земле в центре долины Оахака. Наиболее впечатляющим примером этого всплеска было внезапное и крупное поселение на вершине уже упоминавшейся неровной священной горы площадью 6 км 2 . Эта гора, сегодня известная как Монте-Альбан, возвышается на 400 м над равниной реки Атойяк.

Примерно в 600 г. до н. э., в позднюю фазу Росарио, Монте-Альбан кажется необитаемым. Примерно к 400 г. до н. э., в фазу, известную как Ранний Монте-Альбан I, в нем было, по расчетам, 5280 обитателей. Примерно к 200 г. до н. э., во время фазы Поздний Монте-Альбан I, его население, согласно расчетам, достигало 17 242 человека, что делало его одним из крупнейших городов Нового Света того времени. К тому времени велось строительство 3 км защитной стены вдоль западных склонов горы, на которые легче всего вскарабкаться, а вершину увенчивал акрополь из общественных зданий .

Эти изменения означают, что во время перехода от фазы Росарио к фазе Монте-Альбан I, тысячи индейцев со дна долины оставили свои деревни, чтобы переместиться на вершину скалистой, ранее не заселенной, фактически безводной горы, сформировав самое крупное единичное сообщество, какое долина когда-либо видела. К периоду Поздний Монте-Альбан I, приблизительно треть населения долины жила в этом единственном укрепленном городе. Термин «урбанистическая революция» может быть преувеличением для некоторых доисторических ситуаций, но в случае Монте-Альбана он кажется подходящим.

Как мы должны объяснять эту внезапную трансформацию? Был ли Монте-Альбан уникален, или подобные прецеденты были и в других частях света? Существовали ли другие древние общества, в которых происходило аналогичное тому, что случилось в Оахаке? Оказывается, их было не так уж мало.

Перемещение городов в Древней Греции

Документы архаической и классической Греции показывают, что здесь были основаны или перемещены дюжины древних городов, обычно с целью противостояния внешней угрозе. Наиболее значимым, с точки зрения данной главы, был процесс, называемый синойкизм (от греч. ойкос – «дом», и «син» - вместе), во время которого жители целых групп деревень покидали свои сельские окрестности и собирались вместе, чтобы сформировать город там, где раньше его не было. Эти заново созданные города, часто расположенные в удобных для защиты или стратегически выгодных местах, выживали, поскольку их лидеры были способны управлять отдаленными землевладениями и интегрировать изначально автономные группы населения в один мегалополис или «агглютинированный город».

Недавнее исследование Нэнси Деманд (Nancy Demand) проясняет, что основные причины для такого перемещения городов не носили экологический, сельскохозяйственный или экономический характер . Сообщества перемещались «только перед лицом чрезвычайной внешней угрозы, ставившей под вопрос продолжение их существования в качестве автономных политических организаций», и жители деревень собирались вместе, чтобы «сформировать большой и сильный город, который сможет противостоять угрозе» .

Процесс синойкизма, целью которого было защитить независимость полиса путем превращения его в мегалополис, «по иронии судьбы при этом внес свой вклад в упадок самого полиса как фундаментальной автономной политической единицы греческого мира» . Это пример того, что приверженцы теории действия называют «непреднамеренные последствия». Создавая более крупное политическое объединение из всех ранее существовавших, греческие акторы изменили «систему» и все течение греческой истории. Рассмотрим теперь два примера.

Пелопонесский синойкизм

В течение трех лет после того, как Спарта потерпела поражение в битве при городе Левктры (Leuctra), на Пелопонессе возникло несколько новых городов, которые были основаны именно для того, чтобы контролировать Спарту . В 369 г. до н. э., город Мессена переместился на гору Итома, наиболее мощное естественное укрепление в регионе. Новая Мессена была построена на западном склоне горы, а над ней находился ее акрополь, который в случае нужды мог служить убежищем. Земля была распределена между новыми горожанами; стоимость строительства защитных стен, вероятно, была оплачена из военных трофеев.

В 368 г. до н. э., вдоль главной дороги, ведущей из Спарты в Аркадию, был создан окруженный стенами город Мегалополис, который обеспечивал безопасность местному населению, и препятствовал экспансии Спарты. Как показано на рис. 156, Мегалополис является примером истинного синойкизма, при котором (согласно Павсанию и другим историкам) объединились где-то от 20 до 39 сельских общин Аркадии, и сформировали один большой город. Расположенный так, чтобы использовать преимущества холмов возле важной реки, Мегалополис занимал 324 га и имел стены длиной более 8 км в окружности.

Большая часть деревень, пока идентифицированных как ойкисты, или участники синойкизма Мегалополиса, лежат в пределах 10-15 км от города. Некоторые люди, однако, были приведены с расстояния 30-65 км. О четырех общинах известно, что они сопротивлялись объединению. Многие из этих несогласных были попросту приведены в Мегалополис силой. В 362 г. до н. э. имела место более поздняя попытка некоторых жителей вернуться в родные деревни, но их также силой вернули назад. Предположительно, эти более поздние бунтари были из областей, отдаленных на 30-65 км.

Правители Мегалополиса прилагали все усилия, чтобы их насильно интегрированное население чувствовало себя счастливым. Они привезли статуи старых богов из покинутых районов Аркадии и разместили их в Акрополе, доказывая, что у них имеет место «синойкизм богов», подобный синойкизму людей; они устраивали в городе выделенные территории, так что каждая группа могла иметь собственные храмы; и они изобрели новый культ, чтобы объединить разношерстных ойкистов Мегалополиса.

Синойкизм Сиракуз

Проведенный Деманд анализ синойкизма Сиракуз, греческого города на Сицилии, показывает, что это скорее был случай «укрепления власти», а не оборона . История началась в 491 г. до н. э. со смертью Гиппократа, сильного тирана (или наследственного правителя) Гелы. Узурпатор по имени Гелон захватил власть, обосновывая свои претензии на нее тем, что его род имел наследственное право на исполнение жреческого культа Деметры и Коры. В 485 г. до н. э. Гелон с помощью военных союзов захватил контроль над Сиракузами. Он немедленно переехал туда, сделав Сиракузы своей новой столицей и оставив своего брата Гиерона ответственным за Гелу. Половина населения Гелы – главным образом рабочие и крестьяне – затем также переселились за 140 км в Сиракузы, чтобы усилить этот город за счет увеличения численности населения.

Подобно многим мезоамериканским правителям шестнадцатого века, Гелон сам подбирал администраторов городских поселений в сельской местности под Сиракузами. Когда восстал город Камарина, он разрушил его до основания и переселил жителей за 110 км в Сиракузы. Когда восстала богатая элита Мегары Гиблайской, он насильно переселил элиту в Сиракузы, а их соотечественников из низших классов продал в рабство; эти рабы затем были вынуждены работать, чтобы обеспечить продовольствием более многочисленное население Сиракуз.

Подобно правителям Мегалополиса, Гелон использовал общественные работы, чтобы представить себя человеком, наводящим ужас на людей, но благочестивым по отношению к богам. Он построил изощренную систему водоснабжения, воздвиг храмы в честь Деметры и Коры и построил храм Афины на вершине в зоне предгорной равнины. Деманд описывает тактику Гелона как типичную для греческого тирана, но она также была типичной и для мезоамериканских правителей, описанных в документах шестнадцатого века. Последние также захватывали власть силой, переселяли крестьян, назначали членов собственных семей контролировать вторичные сообщества, и привлекали своих подданных к общественным работам, демонстрируя благочестие и пиетет по отношению к богам.

Археологические свидетельства синойкизма

Мы обсудили синойкизм с упоминанием некоторых деталей, поскольку, как мы думаем, он представляет наилучшую аналогию для урбанистической революции в Оахаке. Монте-Альбан не рос медленно от деревни к городу. Он возник на незаселенном естественном укреплении, похожем на гору Итома, и разросся до города площадью 365 га, подобно Мегалополису, за очень короткий промежуток времени. Его основание сопровождалось уходом населения из ряда деревень на дне долины, и многие из этих деревень находились в пределах 10-15 км от города. На раннем этапе его истории, в то время, как основная масса населения жила на склонах горы, правители Монте-Альбана организовали строительство главных общественных зданий на ее вершине и руководили возведением 3-км защитной стены вдоль наиболее доступного и уязвимого склона.

Прежде, чем мы детально ознакомимся с Монте-Альбаном, давайте рассмотрим некоторые характеристики синойкизма, которые могут быть важны для нашего случая.

Во-первых, синойкизм не был редким событием. Он относился к числу многократно повторяющихся явлений, и был одним из самых обычных процессов образования городов в Древней Греции. В то же время, этот процесс запускали отдельные человеческие деятели, акторы. Мы видели, что аристократ по имени Гелон стоял за разрастанием Сиракуз; считается, что фиванский аристократ по имени Эпаминондас стоял за синойкизмом Мегалополиса. Это должно напоминать нам, что важные лидеры – чьих имен мы, к несчастью, никогда не узнаем – должны были стоять и за синойкизмом Монте-Альбана.

Во-вторых, мы помним, что Деманд не нашла свидетельств, что греческие города меняли свое местоположение по экологическим, сельскохозяйственным или экономическим причинам . Перемещение такого количества людей обходится очень дорого, и первичной мотивацией в каждом случае, по-видимому, были политические соображения. Правители занимались синойкизмом, чтобы укрепить власть, или чтобы создать достаточно сильный город, который сможет защитить свою независимость перед лицом внешней угрозы.

В-третьих, Деманд указывает на то, что хотя мотивы и могли быть политическими, возникали непреднамеренные экономические последствия. Переселение обходилось дорого. Многие переселенные люди, оказавшись далеко от родных земель, навсегда бросали крестьянский труд и становились городскими рабочими. Этих рабочих, а также представителей знати, на которых они работали, надо было кормить. В Древней Греции проблема решалась путем интенсификации земледелия вблизи города, импортирования продовольствия из более отдаленных областей, взимания дани с завоеванного населения и использования труда рабов (сервов). Мы представим факты, говорящие о том, что правители Монте-Альбана также использовали многие из этих методов.

157. Двадцать пять важных поселений фазы Ранний Монте-Альбан I, наложенные на карту классов с/х земель долины Оахака. (Более 200 поселений меньшего размера пропущено).

Схема поселений во время фазы Монте-Альбан I

В своем первоначальном определении периода Монте-Альбан I, выдающийся мексиканский археолог Игнасио Берналь выделил три горизонта керамики, которые он назвал Ia, Ib и Ic . Settlement Pattern Project обнаружил, что на поверхности поселений можно выделить только Iа («Ранний Монте-Альбан I») и Iс («Поздний Монте-Альбан I»). Мы, вслед за ними, будем рассматривать Iа и Iс как дискретные фазы, переходом между которыми служит Ib.

Во время фазы Монте-Альбан Iа, которая, вероятно, началась в 500 г. до н. э. и закончилась к 300 г. до н. э., в долине Оахака находилось 261 поселение. Где-то 192 из них, включая сам Монте-Альбан, были качественно новыми поселениями. Несмотря на это беспрецедентное перераспределение населения долины, стойкая непрерывность в керамике и архитектуре от фазы Росарио к фазе Монте-Альбан Iа показывает, что мы имеем дело с той же самой этнической группой. Мы полагаем, что примерно 96 процентов новых поселений были деревнями с населением менее 100 человек. В противоположность им, население Монте-Альбана, согласно расчетам, превышало 5 000 человек . Это был очень большой процент населения долины, величина которого, по нашим оценкам, составляла от 8 000 до 10 000 человек .

158-160. Сообщества центральной части долины Оахака. (Вверху) фаза Росарио. (В центре) Монте-Альбан Ia. (Внизу) Монте-Альбан Ic.

161. Поселение 2-6-136 возле Сан-Агустин-де-лас-Хунтас, важный административный центр фазы Монте-Альбан Ic в предгорьях центральной части долины Оахака.

Дополнительные доказательства того, что Монте-Альбан был основан путем синойкизма, можно найти, исследовав 65 га города, где поверхностная плотность керамики Периода Iа наиболее высокая. Эти 65 га делятся на три дискретных кластера с высокой плотностью населения, которые разделены областями, где черепки Iа встречаются менее часто. Ричард Блантон, который руководил составлением плана Монте-Альбана, видит в этом доказательство, что Монте-Альбан был основан, по крайней мере, тремя группами колонистов, которые установили отдельные жилые зоны .

Основание Монте-Альбана также изменило демографию центральной части долины Оахака, включая 80-км 2 зону, которая была ничейной землей во время фазы Росарио. В центральной долине находилось только пять маленьких деревень фазы Росарио. В период Монте-Альбан Iа, это число выросло до 38 деревень, а в Монте-Альбан Iс произошло взрывное увеличение до 155 деревень и маленьких городков. В сущности, целый демографический центр притяжения долины переместился из Этлы в регион, окружающий Монте-Альбан. Сообщества-сателлиты – несомненно, производившие основную часть маиса, употребляемого в городе – теперь группировались вокруг Монте-Альбана, что очень напоминает то, как они группировались вокруг Сан-Хосе-Моготе столетиями раньше.

Во время фазы Монте-Альбан Iс, которая, вероятно, началась в 300 г. до н. э. и закончилась к 150 – 100 г. до н. э., население долины достигло величины 50 000, по оценкам Settlement Pattern Project. Треть этого населения (по подсчетам, 17 242 человека) проживала в Монте-Альбане; кроме того, три четверти прироста населения между фазами Монте-Альбан Iа и Iс пришлось на область в пределах 20 км от города. Монте-Альбану подчинялись 744 сообщества. Некоторые из них были городками с численностью населения 1000-2000 человек, но подавляющее большинство поселений – это деревеньки, население которых, согласно подсчетам, составляло менее 150 человек.

162. Сорок важных поселений фазы Поздний Монте-Альбан I, наложенные на карту классов с/х земель долины Оахака. (Более 700 меньших поселений пропущено).

163. Комаль, или керамическая сковорода для приготовления тортилий, в первый раз появляется в фазу Ранний Монте-Альбан I.

Данные по распределению сельского населения для фаз Монте-Альбан Iа – Iс позволяют увидеть три четких тенденции. Первая – это уже упомянутая тенденция новых поселений группироваться вокруг самого Монте-Альбана. Вторая – это удвоение численности поселений в области предгорий долины; 30 процентов поселений фазы Монте-Альбан Iс расположены наверху в области подножия гор, по сравнению со всего 16 процентами фазы Монте-Альбан Iа. Третья тенденция – это впечатляющий рост числа поселений, расположенных в удобных для обороны местах. Примерно 39 процентов населения фазы Монте-Альбан Iс проживало в 13 поселениях, которые либо находились на вершинах холмов, либо имели защитные стены, либо и то, и другое. Это значительно больше, чем в фазу Монте-Альбан Iа, когда подобных поселений было только три .

Эти тенденции не являются неожиданными, учитывая наше предыдущее обсуждение синойкизма. Участившийся выбор мест, удобных для обороны, строительство укреплений в Монте-Альбане, и некоторые другие признаки милитаризма, которые будут обсуждаться ниже, напоминают нам, что синойкизм часто планировался как ответ на внешнюю угрозу. Продвижение поселений в область подножия гор, которое Settlement Pattern Project назвал «стратегией предгорий», напоминает нам, что новосозданные города надо было кормить. Подножие гор было ближайшей незанятой землей, к которой мог обратиться Монте-Альбан с целью интенсификации сельскохозяйственной продуктивности.

Еще одна тенденция Монте-Альбана I заслуживает упоминания. Большие керамические сковороды, известные в Мексике под названием комаль , в первый раз появляются в Период Iа. Такие сковороды используют, чтобы готовить тортильи, пресные маисовые лепешки, которые можно массово производить тысячами. Внезапное появление и быстрый рост числа комалей в Период I мог означать, что теперь большие команды рабочих получали вознаграждение за свой труд в виде порций тортилий.

Канальная ирригация и «стратегия предгорий»

Канальная ирригация имеет долгую историю в долине Оахака, но ее использование значительно возросло в фазу Монте-Альбан Iс. Почти наверняка этот стремительный рост вытекал из потребности города Монте-Альбана в провизии. Для канальной ирригации в древней Оахаке использовалась не столько река Атойяк, сколько ее меньшего размера притоки в области предгорий . Многие из этих потоков можно было, при относительно небольших затратах трудовых ресурсов, использовать для орошения, направив часть воды в небольшие каналы с помощью дамб из валунов и веток. Все подобные системы были небольшими, и обычно обслуживали земли одной или двух общин.

Долина Оахака, таким образом, является скорее регионом многочисленных мелких канальных систем, чем одной большой системы. В противоположность регионам, подобным южной Месопотамии, северному побережью Перу, или даже близлежащей долине Теуакан, центральная Оахака не являлась областью, пригодной для моделей «деспотического контроля» политий, лежащих выше по течению, над политиями, лежащими ниже по течению . Река Атойяк, крупнейший поток в долине, создает полосу периодически затопляемого yuh kohp , для которого канальная ирригация обычно не имеет смысла.

В силу малого размера потоков, канальная ирригация сегодня обслуживает только 9 процентов возделываемых земель в долине Оахака. Существенно, что большая часть этих земель находится в субдолине Этла. 25 процентов региона Этла орошается с помощью каналов, в то время как в Валье-Гранде – 7 процентов, а в регионе Тлаколула – 3 процента. Это может объяснить, почему субдолина Этла испытала столь высокий прирост населения во время фазы Монте-Альбан Iс, особенно с учетом основания новых деревень в области предгорий .

Небольшие каналы впервые появляются, по крайней мере, в фазу Сан-Хосе, когда они использовались для отведения стока дождевых вод от домов . Эта простая технология в конечном итоге позволила сельскому хозяйству выйти за пределы влажных низинных земель в область предгорий, где небольшие канавы могли использоваться для направления водных потоков на земли, которые в противном случае были бы убыточными. Мы подозреваем, что ранние деревни в области предгорий, такие, как Фабрика-Сан-Хосе и Томальтепек, уже прибегали к какой-то канальной ирригации. Однако, только в фазу Монте-Альбан Iс эта практика распространилась так широко, что древние канальные системы остались далеко позади.

Канальная система под Монте-Альбаном

Команда под руководством Майкла Дж. О’Брайена (Michael J. O’Brien) обнаружила маленькую ирригационную систему на юго-восточной стороне горы, на которой лежит Монте-Альбан . Система состоит из дамбы и канала длиной 2 км. Дамба, приблизительно 10 м высотой в центральной части, и длиной в общей сложности 80 м, тянется на всю ширину естественного ущелья и состоит из валунов, с облицовкой из блоков известняка. Канал начинается на южном конце дамбы и повторяет контуры горы вдоль южного конца ущелья, а дальше тянется вниз по горному отрогу в направлении дна долины. С другого конца канала расположены террасные поля для земледелия.

167. Эта канальная и террасная система на склонах под Монте-Альбаном орошала примерно 50 га во время фазы Монте-Альбан I.

Эта канальная система снабжала водой поселение, которое было основано в фазу Монте-Альбан Iа, достигло расцвета в Период Iс, и пришло в упадок во время фазы Монте-Альбан II. Возделываемая площадь, по оценкам, составляла 50 га и, вероятно, не могла поддерживать существование больше 250 человек. Таким образом, она давала очень малый вклад в снабжение продовольствием всего Монте-Альбана. Мы должны предположить, что это была лишь одна из многих малых канальных систем этого периода – одна из немногих сохранившихся.

Другие малые системы

Settlement Pattern Project обнаружил, по крайней мере, еще две ирригационные системы фазы Монте-Альбан I. Одна, состоящая из земляной дамбы длиной 35 м, лежит в ущелье возле Лома Ларга, примерно в 5 км к западу от Митлы в восточной части субдолины Тлаколула . Вторая лежит у подножия горы в 10-12 км к востоку от Монте-Альбана .

Йерве-эль-Агуа

Вероятно, наиболее впечатляющая доиспанская система по управлению водными ресурсами в регионе лежит в горах к востоку от Митлы. Это система Йерве-эль-Агуа (Hierve el Agua), питаемая ручьями и небольшими потоками, которая недавно была подвергнута детальному анализу археологом Джеймсом Нили (James Neely), гидрохимиком Кристофером Караном (Christopher Caran), и специалистом по диатомовым (кремневым) водорослям Барбарой Винсбаре (Barbara Winsborough) .

Йерве-эль-Агуа производит сильное впечатление, поскольку минеральные соли в питавших ее артезианских источниках буквально превратили древние каналы в известковый туф. Ниже источников, остатки окаменевших каналов и выложенных камнями террас занимают более 1 квадратного километра, причем 2 верхних гектара включают наиболее сложную часть комплекса. Главные каналы извиваются вниз по склонам, периодически давая начало вторичным каналам, которые тянутся вдоль стен каждой террасы. Раскопки Нили внутри земляного наполнения террас показывают, что их сооружение началось в фазу Монте-Альбан Iс, хотя система явно достигла наивысшей точки развития в более поздние доиспанские времена (300-1300 гг. н. э.).

Поскольку содержание минералов в источниках Йерве-эль-Агуа сегодня весьма высоко, Нили изначально предполагал, что данное место скорее использовалось не для земледелия, а для получения соли . Однако, ни одна из террас не напоминает мелкий резервуар для выпаривания воды. В большинстве своем они узкие и глубокие, и, судя по всему, плодородие многих из них искусственно повышалось путем добавления древних органических останков. Более того, компьютерные модели, спроектированные Каран, показывают, что если воде из источников позволить испаряться, первыми появятся совершенно не те соли, которые мы считаем съедобными (такие, как хлорид натрия), а напротив, ряд очень плохих на вкус осадков.

Возможно, конечно, что древние строители Йерве-эль-Агуа считали такие загрязненные соли целебными, и верили, что вода с ними полезна для здоровья. В самом деле, возле источников существуют древние структуры, которые могли быть бассейнами для купания. В этом отношении Йерве-эль-Агуа напоминает известные ацтекские «бани царя Несауалькойотля» в долине Мехико . Считается, что там правитель города Тескоко принимал ванны в целебных водах, после чего эти воды стекали вниз на ряды ирригационных террас, более протяженных, чем террасы Йерве-эль-Агуа.

Независимо от того, являлась ли Йерве-эль-Агуа комбинацией системы спа и ирригационной системы, или нет, ее строители, по-видимому, достаточно хорошо знали, как удалять вредные соли из минеральной воды. Во-первых, добавление органических останков на террасы должно было вытягивать бор – потенциально самый опасный из содержащихся в воде химикатов – и не давать ему поступать к каким-либо сельскохозяйственным растениям. Во-вторых, стены террас, по-видимому, были снабжены «отверстиями для протечки», чтобы максимизировать дренаж и не позволить натрию внедряться в грунтовую поддержку. В-третьих, поскольку террасы лежат в области, где годовое количество осадков составляет 600-700 мм, канальная ирригация могла быть не более чем дополнением, снабжавшим с/х растения водой на протяжении периодов между дождями – некоторые из которых могли быть достаточно сильными, чтобы вымывать большое количество солей из террас. Нили, Каран и Винсбаре отмечают, что воды в точности с тем же минеральным составом, что и в Йерве-эль-Агуа, «регулярно используются для ирригации в долине реки Пекос и прилегающих областях Нью-Мексико и Техаса» .

Ключевые точки «стратегии предгорий»

К несчастью, лишь немногие из каналов, спроектированных во время фазы Монте-Альбан I, дожили до момента, когда их смогли изучить археологи. Мы должны, таким образом, обратиться к данным Settlement Pattern Project, чтобы узнать, какие из пригодных для ирригации регионов в предгорьях испытали наиболее высокий рост населения в фазу Монте-Альбан Iс – первую фазу, на протяжении которой «стратегия предгорий» ясно обозначилась.

Нет ничего удивительного в том, что один такой регион расположен в холмистых предгорьях непосредственно к югу и юго-западу от Монте-Альбана. Это главным образом земля Класса III, но ее небольшие и прерывистые потоки могли быть перегорожены в целях ирригации, чтобы помочь прокормить растущее население города.

Однако, еще большую важность, по-видимому, представляла субдолина Этла, в которой четверть возделываемых земель пригодна для канальной ирригации. Новые поселения выросли в предгорьях к северу и востоку от Монте-Альбана, дотянувшись аж до Сан-Луис-Бельтрана в западной части субдолины Тлаколула . Хотя большая часть предгорий – это земля Класса III, значительная ее часть так и не была расчищена, и изначально могла быть более плодородной, чем сегодня.

Как мы видели, синойкизм всегда создает проблему обеспечения большого нового города пропитанием. В случае Монте-Альбана, совершенно определенно можно сказать, что стратегия предгорий была направлена на решение этой проблемы. Settlement Pattern Project обозначил 19 мест, где увеличение количества новых поселений в области предгорий на протяжении фазы Монте-Альбан Iс было выше, чем стандартное отклонение от средней величины для долины в целом. 15 из этих мест расположены в Этле или центральных регионах долины; десять лежит в пределах 15 км от Монте-Альбана . Пятнадцать км – это меньше одного дневного перехода для человека, несущего в Монте-Альбан груз маиса.

Используя данные по урожаю с/х культур для различных классов почвы, Линда Николас подсчитала, что потребность Монте-Альбана в маисе в нормальный год могла быть удовлетворена за счет региона, состоящего из субдолины Этла, северной части Валье-Гранде, и центральной долины возле самого Монте-Альбана . В частности, ее расчеты подразумевают, что регион Этла мог производить достаточно для себя, плюс еще для 10 600 человек; центральный регион мог производить достаточно для себя, плюс еще для 5000 человек; и северная часть Валье-Гранде могла производить достаточно для себя, плюс еще для 9000 человек. Такие цифры подразумевают, что в хороший год 17 242 (согласно оценке) жителям Монте-Альбана едва ли нужно было самим заниматься сельским хозяйством. В любом случае, им было бы затруднительно это сделать, поскольку земли, прилегающие к Монте-Альбану, были так плотно заселены на протяжении Периода Iс. Остается открытым вопрос, что происходило в засушливые годы, когда дождь был недостаточным, и многие потоки в предгорьях пересыхали. В такие годы могла понадобиться дань в виде маиса с более отдаленных полей.

Была ли «внешняя угроза»?

Мы видели исторические факты, согласно которым греческий синойкизм часто был ответом на внешнюю угрозу. У нас нет сравнимых исторических данных для Монте-Альбана, но его резные каменные монументы и оборонительные работы свидетельствуют о такой угрозе.

Вдоль западной и северной границы раннего города вьется трехкилометровая стена из земли и камня шириной где-то 15-20 м. Вдоль отрезка, называемого Каньяда Норте, уцелевшая стена достигает высоты 4-5 м; к югу от этой точки есть места, где стена все еще достигает высоты 9 м. Северный сектор составляет двойная стена, причем внешняя структура сохранилась лучше, а внутренняя стена сильно разрушена эрозией, «что, вероятно, является признаком более старой конструкции, которая была позднее присоединена к внешней стене» . Нет ничего удивительного в том, что строительство более старой стены началось тогда, когда был основан город. До сих пор была раскопана только одна маленькая секция более молодой стены, и ее датируют фазой Монте-Альбан Iс или ранним периодом Монте-Альбан II .

170. Пенья де лос Корралес, возле Магдалена-Апаско в субдолине Этла, представляет типичный пример расположения на удобной для обороны вершине холма. Такое расположение выбирали многие сообщества фазы Монте-Альбан Iс.

Монте-Альбан был не единственным поселением в долине, защищенным стенами или естественным рельефом; к концу фазы Монте-Альбан I более трети населения долины жило в таких поселениях. Эта тенденция началась в фазу Монте-Альбан Iа с двух защищенных стенами поселений в западных предгорьях субдолины Этла. К фазе Монте-Альбан Iс число поселений, расположенных на удобных для защиты вершинах холмов, достигло тринадцати, и, по меньшей мере, у шести из них на поверхности видны следы стен . Присутствие столь многих сообществ в укрепленных или удобных для обороны местах представляет разительный контраст с предшествующими периодами.

Данные о расположении поселений для фазы Монте-Альбан I, наводящие на мысль, что потребность в обороне стала важным фактором, влияющим на расположение сообществ, дополняются резными каменными монументами того же периода. Более 300 из числа самых ранних монументов Монте-Альбана изображают убитых или принесенных в жертву врагов, подобно тому монументу, который мы видели в Сан-Хосе-Моготе. Есть основания верить, что во время фазы Монте-Альбан Iа все эти резные камни были частью одной громадной композиции на передней части общественного здания в городском акрополе. К несчастью, со временем это здание было погребено под более крупными сооружениями; и сотни резных камней были повторно использованы в более поздних постройках, иногда в качестве составных частей ступеней.

L в Монте-Альбане.

174. Резные камни с изображением убитых пленных, повторно использованные в качестве ступеней в более поздней лестнице Здания L в Монте-Альбане. Размеры нижней резной ступеньки 88 на 35 см.

Остатки этой ранней композиции, теперь частично погребенные под Зданием L в Монте-Альбане, сохранили четыре ряда резных камней в их первоначальных позициях. На каждом камне изображена единственная фигура жертвы мужского пола, обнаженная, с закрытыми глазами, обычно с открытым ртом, иногда с завитками крови, изображающими отсечение гениталий. Большая часть распростерта в гротескных, нелепых позах, как они выглядели бы для наблюдателя, стоящего над ними, в то время как они лежат на земле. Будь эти резные изображения расположены горизонтально, как принесенный в жертву пленник на Монументе 3 в Сан-Хосе-Моготе, их истинный смысл был бы ясен даже исследователям девятнадцатого века, которые первыми нашли их . Однако тот факт, что большая их часть была вертикально встроена в стену, привел некоторых наблюдателей к ложной интерпретации их как «танцоров».

Тела в самом нижнем ряду расположены вертикально, головы повернуты в левую сторону. Поскольку этот ряд был бы лучше всего виден с близкого расстояния, он содержит более искусно вырезанные фигуры, некоторые из которых имеют ожерелья, ушные серьги, сложные прически и глифы, которые, видимо, являются иероглифическими личными именами. Один часто встречающийся глиф, напоминающий часть копьеметалки, может обозначать, что этот человек был захвачен в бою.

Второй ряд резных камней, которые расположены горизонтально, изображает простые распростертые фигуры с головами, повернутыми к северу. Третий ряд, расположенный вертикально, напоминает самый нижний ряд, за тем исключением, что все тела теперь смотрят вправо; у них также нет иероглифических названий, как в первом ряду. Четвертый ряд, считая снизу, подобно второму, изображает горизонтальные распростертые фигуры. Вероятно, некогда такие фигуры тянулись на всю длину здания с севера на юг, и существовали другие ряды резных изображений, расположенные еще выше. Некоторые из горизонтальных изображений в Рядах 2 и 4 были повторно использованы в качестве ступеней в более поздней лестнице Здания L, где обнаженные тела убитых врагов Монте-Альбана попирались бы ногами любого, кто поднимался по лестнице. Это «наступание на тела пленных» было сильной метафорой завоевания, часто используемой более поздними майя .

Когда все резные изображения пленных, числом более 300, все еще находились на своих местах в исходной платформе Здания L, это, должно быть, было одно из самых устрашающих изображений военной пропаганды во всей Мексике . Что побуждало самых ранних лидеров Монте-Альбана запугивать своих врагов этой композицией? Примем во внимание, что эти резные изображения составляли до 80 процентов от числа монументов, известных для всего 1200-летнего периода расцвета города. Прибавьте сюда тот факт, что более трети населения долины проживало в удобных для защиты или укрепленных местах, и есть основания верить, что синойкизм Монте-Альбана действительно был ответом на внешнюю угрозу. Но кто представлял эту угрозу? Была ли это полития, образовывавшаяся в какой-то другой части Мексики, или соперничающая полития внутри долины Оахака?

Если мы взглянем за пределы долины Оахака в конце фазы Росарио, в непосредственной близости мы не увидим никакой угрозы. Долины Тамасулапан и Ночиштлан на северо-западе, Куикатлан-Каньяда на севере, долины Эхутла и Миауатлан на юге – все они были изучены, и ни одна, по-видимому, не располагала людскими ресурсами или политическим влиянием, чтобы бросить вызов долине Оахака .

В более отдаленных областях, на конец шестого века до н. э. существовало несколько важных центров: Куикуилько в долине Мехико, Ла-Вента в южной части Мексиканского Залива, Чьяпа-де-Корсо в центральном Чьяпасе. Какими бы впечатляющими не казались эти центры, нам трудно поверить, что они представляли угрозу для долины Оахака. В конце концов, они были отделены сотнями километров труднопроходимых горных троп, и некоторые из них, по всей вероятности, еще не обрели полного контроля над собственными прилегающими регионами. С другой стороны, долина Оахака лежала вдоль главного доиспанского пути из долины Мехико через Куикатлан-Каньяда и дальше к побережью Тихого океана, что, видимо, делало ее желанной целью.

По ряду причин, мы не думаем, что убитые враги на Здании L в Монте-Альбане пришли из долины Мехико, с побережья Мексиканского Залива или Центральной Впадины Чьяпаса. В более поздние периоды в Монте-Альбане (Главы 14 и 15), мы увидим, что сапотеки использовали два соглашения для изображения завоеванных чужестранцев. Одно из них состояло в ассоциировании их с иероглифическим названием соответствующей чужеземной провинции; в действительности, первоначальное появление сапотекского «глифа места» имело целью обозначить завоеванное чужеземное место. Другое соглашение состояло в изображении чужестранцев с не-сапотекскими головными уборами или костюмами.

Ни одно из этих художественных соглашений не было использовано на Здании L. Основываясь на наших исследованиях статуэток и изображений фазы Росарио и Монте-Альбан I, ни стили причесок, ни украшения, изображенные на убитых пленниках, не выглядят чужими для Оахаки. А иероглифические названия, сопровождающие нижний ряд резных изображений, указывают не места, а личные имена , как у «1 Землетрясение» на Монументе 3 в Сан-Хосе-Моготе. Мы сильно подозреваем, что когда пленный идентифицировался по личному имени, а не по глифу, обозначающему место, он принадлежал к числу соперников из той же самой этнической группы.

Таким образом, хотя мы и не можем исключить внешней угрозы от одного из отдаленных регионов, упомянутых выше, мы находим вероятным, что угроза исходила от других районов в пределах долины Оахака. В действительности, мы видим два возможных сценария. (1) В первом сценарии, население районов Тлаколула и Валье-Гранде могло основать Монте-Альбан, чтобы блокировать экспансию Сан-Хосе-Моготе. (2) Во втором сценарии, Сан-Хосе-Моготе мог сам подготовиться к экспансии против своих соперников из Тлаколулы и Валье-Гранде, создавая сильную конфедерацию из деревень в регионе Этлы и центральной долины. Столица этой конфедерации – вместе со многими другими деревнями-участниками – могла затем быть перенесена на удобную для защиты вершину горы на бывшей ничейной земле.

Второй сценарий мы находим более убедительным. Он лучше согласуется с большим числом покинутых в конце фазы Росарио деревень в южной части субдолины Этла, а также с удивительным расцветом канальной ирригации в области подножия гор Этлы и центральных регионов. Как и всякий синойкизм, основание Монте-Альбана поставило задачу, как прокормить многочисленное городское население. Как нам кажется, это задача легла на Этлу и центральные регионы, что подразумевает их главную роль в основании Монте-Альбана.

Монте-Альбан возник около 500 г. до н.э. и считается древнейшим городом Мезоамерики. Город быстро превратился в центр интеграции племён всего региона и главное место организации их военной и экономической жизни. Вскоре он стал столицей сильного государства Сапотеков, которое контролировало большую часть Оахакского нагорья, и оставался ею более тысячи лет. Период его расцвета лежит между 6 веком до н.э. и 6 веком н.э. На пике своего развития население города достигало 25 тыс. человек. Социальная структура сапотеков имела чётко выраженный классовый характер. По сути это было теократическое общество, в котором официальный глава государства не имел всей полноты власти, которая находилась в руках жрецов. Религией сапотеков был политеизм. Из множества божеств, которым они поклонялись, важнейшим считался бог дождя Косико. Они также исповедовали культ предков и верили в происхождение людей из камней и деревьев. Эта загадочная цивилизация накопила большой запас натурфилософских знаний. Их достижения в сферах астрономии, математики, архитектуры и искусства не уступают уровню древних майя или инков. В 500-750 гг. н. э. город утратил своё значение и вскоре был практически заброшен.

Что посмотреть

В Монте-Альбане были обнаружены руины пирамид, храмов, поля для игры в мяч, галерей и обсерватории. В центре города раскинулась центральная площадь окруженная террасами, дворцами и платформами. Жилые здания стояли на террасах на склонах холма, здесь же, вероятнее всего, находились и сады.

Интерес представляет поле для игры в мяч сапотеков, которое отличается от поля майя. Здесь нет каменных кругов, а сама игровая площадка имеет форму заглавной I. Края поля поднимаются под наклоном вверх, что обусловлено, скорее, правилами игры, чем необходимостью создания зрительских мест. Предполагается также, что в отличие от майя игра не была связана с практикой человеческих жертвоприношений.

В городе сохранилось множество гробниц, увенчанных куполами и украшенных фресками. Такое оформление, признанное самым совершенным во всем Западном полушарии, свидетельствует о высокой степени развитости культурной традиции его создателей.

На стенах одного из храмов, Храма Дансантес (танцоров), представлены барельефы таинственных фигур, которые, по одной из версий исследователей, воспроизводят танцевальные па. Более поздние исследования привели ученых к мысли, что это изображение приносимых в жертву или убитых врагов. Существует также гипотеза, согласно которой это загадочное здание было больницей, а на стенах запечатлен своеобразный медицинский справочник, содержащий 150 иллюстраций всевозможных человеческих патологий, а также изображений женщин во время родов.

Другое здание, единственное во всем городе, никак не привязанное по своему местоположению к сторонам света, возможно, использовалось для изучения астрономии, соответственно исследователи назвали его «обсерваторией». Строительным материалом для него послужили около сорока резных плит из Храма Дансантес. «Обсерватория» ориентированная на точки захода созвездий Южного Креста, Альфа и Бета Центавры и на точку восхода звезды Капелла.

В 1930-е гг. в гробнице № 7 мексиканскими археологами были обнаружены различные артефакты, которые также представляют большой интерес. В археологическом комплексе есть и музей с коллекцией предметов, найденных во время раскопок в 1920-е гг.

Вход

Стоимость билета на территорию комплекса составляет 51 песо, дополнительно взимается плата за использование фото- и видеокамеры. Комплекс открыт для посетителей с 9:00 до 17:00.

Магазины и кафе

В археологическом комплексе есть небольшой книжный магазинчик, а на выходе с территории Монте-Альбана местные жители продают сувениры и еду. Есть на территории комплекса и маленькое кафе, где можно перекусить сэндвичами. Что-то более существенно стоит искать в городе Оахака.

Как добраться

Автобусы компании Autobuses Turísticos курсируют в Монте-Альбан от отеля Rivera del Ángel, расположенного на Mina 518 в городе Оахака (остановка находится в 6 кварталах от главной площади города). Автобусы отправляются каждый час с 8:30 до 15:30 и обратно - с 13:00 до 17:00 (расписание может меняться в зависимости от сезона). Стоимость билета в обе стороны составляет около 38 песо. Такой билет позволяет вернуться обратно только в обозначенное на нем время.

Альтернативной компаний, организующей трансфер к археологическому комплексу, является Turísticos Marfil. Автобусы останавливаются на Local 25, Plaza Santo Domingo, Alcala 407 и у хостела Mezkalito. Стоимость поездки в обе стороны - 50 песо.

Такси из Оахака до Монте-Альбана обойдется в 200-300 песо в обе стороны.

Посещение Монте-Альбана предполагает вступление в сакральное пространство. Самая верхняя часть горы предназначалась различным религиозным церемониям, бывшим основой как общественной, так и частной жизни членов этого общества. Долина, над которой возвышается гора, являлась центром сельскохозяйственного производства. Логичным для посещения места будет визит, который начинается на Главной площади и заканчивается в Музее Монте-Альбана. (План места находится в конце статьи ).

Площадка для игры в мяч

Это архитектурное сооружение является типичным для месоамериканского региона. Такие площадки появляются в Монте-Альбане во I - II веках н.э. Ритуал игры в мяч был столь значимым во всех древних городах Месоамерики, что поддержанию площадок в рабочем состоянии и их реконструкции, а также увеличению их количества, посвящались большие усилия. По современным версиям этой игры, изученным этнографами, до определенной степени можно понять, как в нее играли в древности, однако наверняка невозможно утверждать какова была ее динамика в доиспанскую эпоху. На территории центральных долин Оахаки и в области, называемой Миштека, до сих пор жива традиция игры, называемой миштекский мяч.

Площадка для игры в мяч располагается в северной оконечности восточного сектора площади. Ее форма является типичной для подобного рода конструкций: центральное поле в виде вытянутого прямоугольника, ограниченное с длинных сторон невысокими наклонными платформами. По краям этой конструкции располагаются два других вытянутых прямоугольника меньших размеров, что придает полю в плане вид буквы Iс большими засечками.

Система IV или Здание К

Система IV

Архитектурные характеристики этого объекта позволяют отнести его к периоду с 200 по 500 гг. н.э.

Строение представляет собой квадратное пирамидальное основание из четырех ступенчатых уровней и храма на верхней площадке. Подняться к нему можно по широкой центральной лестнице без бордюров, которая размещается со стороны главной площади, а также по двум узким доковым лестницам.

Вторым элементом, расположенным у подножия пирамиды, со стороны Главной площади, является большой квадратный двор, ограниченный по бокам невысокими стенами и со стороны площади - другим пирамидальными основанием, поменьше. В центре двора находится большой алтарь.

Комплекс дополняется большой стелой с календарными глифами, расположенной с северной стороны Здания К.

Здание L или «Танцоров»

Сологурен и Батрес исследовали его впервые в 1900 году. Построенное в период с 500 по 100 гг. до н.э., здание, судя по наклону его стен, было пирамидальной формы, похожее на те, которые строили в позднейшие эпохи. Тщательные исследования позволили выявить, по меньшей мере, три этапа строительства. Интересными объектами в нем являются барельефы, вырезанные на каменных плитах и представляющие собой индивидов мужского пола в странных позах с согнутыми руками и ногами. При этом изображены их внутренности вынутые наружу или половые органы, по всей вероятности, изувеченные. Именно они дали название зданию, так как первые исследователи думали, что это изображения людей, исполняющих ритуальный танец. Справедливости ради, нужно отметить, что не все «танцоры» изображены «выпотрошенными». Есть такие, которые представляют собой просто нагие фигуры, причем физический тип изображенных разный, одни индивиды имеют негроидные черты, другие - окладистые бороды.

Большинство из них изображено в стиле, напоминающем ольмекский – пухлые короткие конечности, круглые головы на коротких шеях, раскосые глаза и вздернутые круглые носы. Многие из плит с рельефами находились в качестве конструктивных элементов в позднейших строениях, что наводит на мысль о повторном использовании строительного материала.

На верху Здания L было возведено три храма, два прямоугольной формы, расположенные по краям верхней платформы и один квадратный, представляющий собой внутренний двор, окруженный строениями с четырёх сторон. Эти здания сохраняют часть своих украшений.

В ходе недавних исследований западной части здания (обращенной в сторону, противоположную главной площади, на склон холма), обнаружилась лестница, соединявшая комплекс с террасами на склоне горы, на которых располагались жилые дома, и два захоронения, одно квадратное а другое крестообразное в плане.

Система М

Считается сооружением - «близнецом» системы IV поскольку имеет те же характеристики. Она находится на юго-западном углу Главной площади и состоит из квадратного двора с алтарём в центре. С северной и южной стороны ограничена небольшими пирамидальными основаниями. Доступ к структуре осуществляется с восточной стороны, через пирамидальное основание с широкой центральной лестницей, связывающей внутренний двор и Главную площадь. Здание, находящееся с западной части структуры, квадратное в плане, состоит из четырех уровней и центральной лестницы. В ходе недавних исследований была обнаружена круглая стена, пристроенная к западной части здания, и служившая контрфорсом.

Южная платформа

Это большое основание пирамидальной формы, 120 м длиной, 112 шириной и 11 м высотой, которое ограничивает Главную площадь с южной стороны. В верхней части платформы находятся еще две пирамиды, возможно, храма, относящиеся к периоду с 200 по 700 гг. н.э., и защитная стена, пересекающая платформу с востока на запад с фронтальной части. Она была воздвигнута позже, в период после 950 г. г.э., который ознаменовался закатом одних цивилизаций, приходом других и в целом, неспокойной политической обстановкой во всей Месоамерике.

На платформу можно подняться по широкой лестнице, ограниченной бордюрами монументальных размеров. Размеры ступенек довольно необычны: в среднем 47 см высотой и 34 см глубиной.

В основании платформы на северо-восточном и юго-восточном углах, есть каменные плиты, принадлежащие периоду строительства сооружения, т.е. 200 - 500 гг. г.э., на которых изображены пленные воины, со связанными за спиной руками, облаченные в богатые наряды. Каждый высечен стоящим на глифе-надписи, символизирующем какую-то местность (поселок или город) и является свидетельством военной экспансии Монте-Альбана, завоёвывавшего разные места.

Здание J

Построенное в I - II веках н.э. здание, хотя и претерпевшее позднейшие модификации, является одним из самых интересных в Монте-Альбане, поскольку не повинуется симметричному шаблону, по которому проектировались и строились другие сооружения. Это пирамидальное основание, состоящее из трех уровней, пятиугольное в плане, напоминающее формой наконечник стрелы. Еще одним отличием от остальных зданий Монте-Альбана, воздвигнутых по оси север-юг, является то, что Здание J повернуто по отношению к остальным на 45° и ориентировано на северо-восток.

На его главном фасаде есть лестница, ведущая наверх, к строению прямоугольной формы, от которого сохранились только стены да и то частично. На высоте второго уровня, в другой части здания, «наконечнике», имеется проход, оформленный ложным сводом, который пересекает здание с севера на юг.

Еще одной специфической характеристикой здания являются стелы с рельефами, которые можно разделить на две группы: «Танцоры», типичные для периода I (с 500 по 100 гг. до н.э.) и Плиты Завоеваний, названные так Альфонсо Касо (Alfonso Caso), состоящие из трех элементов: 1. Глиф или символ завоёванного места; 2. Символическое изображение ступенчатой пирамиды, означающей условное обозначение всем знакомого места. Очевидно, что это Монте-Альбан; 3. Перевернутая человеческая голова, закрытый глаз которой символизирует, что изображенный мертв. Кроме того, головы украшены уборами. Эти три элемента символизируют поражение неких городов или общин и возможно, служили рассказом о военных кампаниях сапотеков.

Это здание известно также под другим названием - «Астрономическая Обсерватория», поскольку некоторые исследователи считают, что в силу его особой ориентации и связи со Зданием Р, сапотекские астрономы использовали его для наблюдения за небесным сводом. Каменные плиты с рельефами, могли быть сттроительным материалом, использованным повторно.

Дворец

Является образцом дворцовых сооружений сапотекской знати. Представляет собой центральный двор с небольшим алтарем в центре, окруженный жилыми строениями. Дворец построен на невысокой платформе которая сообщается с Главной площадью широкой лестницей. Вход во внутреннюю часть происходил через проем в стене, косяки и притолока которого сделаны из монолитных блоков. Далее необходимо было двигаться по проходу в форме Z, так называемому слепому входу, поскольку такая конструкция позволяла скрывать от посторонних глаз внутренние покои дворца.

Здание Р

Монументальная платформа, с лестницей, обращённой на запад, ведущей к храму, который был расположен наверху. Специалисты связывают это строение с астрономическим наблюдениями, поскольку в центре лестницы находится камера, с вертикальным спуском, которая позволяет в первых числах мая и августа наблюдать посредством света и тени проход солнца в зените. Кроме того, проекция оси симметрии Здания J проходит как раз по этому вертикальному спуску. Здание является частью астрономического комплекса Монте-Альбана.

Алтарь

Эта низкая платформа была построена в некоем подобии небольшого бассейна, выложенного плиткой, периода с 200 по 750 гг. н.э. и возможно, служило для наполнения его водой и совершении соответствующих ритуалов. Алтарь-бассейн расположен в специальном углублении, у западной и восточной стенки которого есть два узких тоннеля, соединяющие площадку с верхней частью Зданий H и I. Алтарь был возведен в период с 200 по 500 гг. г.э., отсюда жрецы руководили своими церемониями. На его юго-восточном углу Альфонсо Касо обнаружил знаменитую маску Бога-Летучей мыши.

Окончание осмотра Главной площади

Главная площадь Монте-Альбана имеет прямоугольную форму, 300 м длиной и около 180 шириной. С момента начала строительства города это пространство уже было спланировано и площадь была построена путем выравнивания вершины холма: скалы возвышающиеся над запланированным уровнем, были стёсаны а углубления заполнены. Размеры площади позволяли размещаться на ней большому количеству людей во время церемоний, которые проходили в разных зданиях, построенных по ее бокам. Некоторые исследователи полагают, что в какой-то части площади мог регулярно организовываться рынок. Площадь по всему ее периметру была покрыта толстым слоем штукатурки и окрашена в красный цвет. Для того, чтобы предотвратить ее заполнение водой во время ливней, она была снабжена эффективной системой дренажа.

Северная платформа

Это искусственное возвышение, которое ограничивает Главную площадь с северной стороны. Все ее углы округлены, что делает ее уникальным в этом смысле сооружением в Монте-Альбане. Наверх можно взойти с восточной стороны по лестнице, которая в древние времена вела на террасу так называемого Здания Украшенного Драгоценностями. В наши дни, на юго-восточном углу здания, образующего эспланаду, объединяющую пространство вместе с площадкой для игры в мяч, есть две лестницы, одна ориентирована на восток, а другая на юг. Главный вход на Северную платформу, все же, располагался с южного фасады платформы, и соединял сооружение с Главной площадью. Монументальная лестница, ограниченная бордюрами сохраняет классический архитектурный элемент: панели - таблеро в виде скапулярия, т.е. имеющие продолговатые углубления-нищи. Этот элемент является характерным для древней сапотекской архитектуры. Также сохранились остатки штукатурки, которая когда-то полностью покрывала здания.

Лестница ведет к некоему подобию портика или вестибюля, с основаниями шести монументальных колонн, 2 м в диаметре. По мнению историка Берналя, они могли поддерживать крышу. Этот вестибюль служил доступом к целому ряду архитектурных комплексов, размещенных на Северной платформе, т.е. на верхнем уровне города.

К северу от портика находится Углубленный двор, явного теотиуаканского влияния, квадратный в плане, с алтарем посередине. Двор использовался для церемониальных целей. Как можно понять из его названия, он находится ниже основного уровня северной платформы. Спуститься внутрь можно было по четырем лестницам, расположенным в соответствии со сторонами света. В западной и восточной частях двора располагаются две небольшие пирамиды (А и В), являющиеся частью того же ансамбля, с лестницами, ведущими в Углубленный двор.

Севернее этой группы находится так называемый Комплекс Геодезического пункта. Он состоит еще из четырех пирамид, окружающий небольшую площадь. Пирамида, расположенная в западной части, носит условное название VG (Vé rtice Geodé sico, геодезический пункт), поскольку не так давно на вершине ее располагалась геодезическая отметка, важная для топографической съемки центральных долин Оахаки.

В ходе недавних исследований был раскопан восточный край комплекса VG и на поверхности оказалось Здание Украшенное Драгоценностями, названное так потому, что оно когда-то было декорирована росписями в виде красных дисков, расположенных на его панелях. Такие диски были популярны в Теотиуакане и символизировали нефритовую драгоценность, дар небес, каплю живительного дождя. Таим образом это здание стало явным свидетельством теотиуаканского влияния, распространившегося в определенный период на Монте-Альбан. Есть даже идея, что это место было «кварталом» теотиуканской диаспоры, проживавшей в столице сапотеков, находящая свое подтверждение в большом количестве находок теотиуаканского происхождения или влияния, найденных на этой территории. Все это доказывает, что культурный и коммерческий обмен в доиспанскую эпоху распространялся на большие расстояния и связывал Оахаку и Центральное нагорье Мексики.

Резюмируя, можно сказать что Северная платформа, принявшая свой окончательный облик в период с 200 по 700 гг. н.э. являлась средоточием обрядовой, идеологической и символической деятельности, являвшейся одной из центральных в общественной и личной жизни жителей Монте-Альбана.

Захоронения Монте-Альбана

Сапотеки хоронили своих умерших под жилищами. В Монте-Альбане было обнаружено достаточно большое количество таких захоронений, представлявших собой семейные склепы, в которых помещали усопших и приношения из различных предметов, делая это неоднократно.
Самыми известными являются захоронения 104, 105 и 7, в настоящий момент, после того, как пострадали от сильного землетрясения, они закрыты для посетителей археологической зоны.

Захоронение 104

Было сделано под двором жилого комплекса, принадлежавшего лицам высокого статуса в сапотекском обществе, в период с 500 по 750 гг. н.э. Оно прямоугольное в плане, с плоским перекрытием служившим крышей и пятью нишами: две в боковых стенах захоронения, две – в его внутренних углах и одна – в глубине. Приношения, которые были оставлены в ней состояли из керамических объектов. Фасад захоронения является наиболее искусно сделанным среди всех захоронений, найденных до сих пор в Монте-Альбане. Он типичен для храма или дома, с панелями таблеро с двойной нишей-скапулярием и с глиняными скульптурами, представляющими двух самых главных богов сапотекского пантеона: Косийо, бога дождя и Питао Кособи, бога кукурузы. Вход был закрыт каменной плитой с иероглифическими значками на разных ее плоскостях. Внутри помещение было покрыто тонким слоем штукатурки, на которой в технике фрески были нарисованы божества, люди и иероглифические знаки.

Захоронение 105

Расположенное на северо-востоке, вне Главной площади, оно было построено под южным помещением одного из жилых комплексов, в эпоху с 200 по 500 гг. н.э. Оно крестообразное в плане, с плоской крышей. При его создании использовались большие каменные блоки, на которых сохранились останки красной краски. Захоронение считается важным из-за настенных росписей, украшающих всю его поверхность. Рисунки мягких очертаний и сделаны на красном фоне с использованием желтых, бирюзовых и оливковых тонов. Все контуры фигур прорисованы черной линией и представляют в стиле типичном для монументальной доиспанской живописи процессию персонажей, одетых в великолепные наряды и головные уборы из длинных перьев.

Захоронение 7

Открытое Альфонсо Касо в 1932 году, оно стало одним из самых больших достижений в мексиканской археологии. Находится на северо-востоке Главной площади. Было оборудовано, как и остальные, в жилом доме, принадлежавшем предстателям знати и само помещение относится к периоду с 200 по 700 гг. н.э., однако объектов, оставленные в ней в виде приношения относятся к более позднему периоду, после 950 г. н. э., когда Монте-Альбан был уже заселен миштеками, облюбовавшими южную часть города. Это говорит о том, что миштеки воспользовались сапотекским склепом для погребения своих мертвых.

Приношения было разложено внутри и за пределами могилы. Из наружных объектов выделяется духовой инструмент из морской раковины и три урны, которые по обычаю сопровождали покойных (в них клались, по всей вероятности пища и питье для усопших). Они, по всей вероятности, относились к сапотекскому, первоначальному, приношению, переложенному в «прихожую» склепа. Внутри погребальной камеры было обнаружено более 200 ритуальных предметов, которые прославились под названием «Сокровище Монте-Альбана», изготовленных из золота, серебра, жадеита, бирюзы, обсидиана, алебастра, янтаря, жемчуга, коралла, раковины, человеческой кости и кости животных, принадлежавших семейству кошачьих.

Среди изделий из драгоценных металлов выдающимися являются нагрудное украшение с изображением Бога подземного мира (Касо дал ему имя Владыки подземного мира Миктлантекутли, хотя это не совсем верно, потому что Миктлантекутли был Богом, которому поклонялись ацтеки, говорившие совсем на другом языке), головы Бога Шипе , золотая диадема, кольца с орлами, выполненные в технике филиграни и ожерелья с черепахами.

Заслуживает специального упоминания человеческий череп, украшенный мозаикой из бирюзы, жадеита, золота и раковин моллюсков, помещенных в глазницы.

Эти предметы можно увидеть в г. Оахака, в Музее Культур Оахаки, расположенном в бывшем монастыре Санто-Доминго.

Музей археологической зоны

В музее Монте-Альбана хранится одна из самых значительных коллекций экспонатов Оахаки. Есть здесь стелы, которые были выставлены сапотеками в зданиях доиспанского города в разные эпохи, керамические изделия отличающиеся высоким художественным и техническим качеством, изделия из камня, раковины и кости, части захоронений, иллюстрирующие погребальные практики в Монте-Альбане.

Музей возник в том числе и потому, чтобы изолировать оригиналы многих находок от действия природных факторов и при этом дать возможность посетителям места рассмотреть их. При этом на площади и в зданиях разместили копии каменных стел.

Визит по музею начинается с общей информации о расположении Монте-Альбана и о долине Оахаки и о хронологии культур, развивавшихся на этой территории.

Среди самых древних памятников Монте-Альбана здесь представлены стелы с изображениями Танцоров, людей, по всей вероятности, принесенных в жертву. Той же эпохе принадлежат знаменитые стелы 12 и 13, на которых в систематической форме используются знаки письменности и цифры, представленные в виде перекладин и точек, сочетание тех и других знаков представляет собой календарные даты.

Здесь также можно увидеть всевозможные предметы из глины и камня, среди которых женские фигурки, образы с элементами животных и ящик в виде божества Косийо. Под стеклянным полом имеется макет захоронения с предметами, типичными для подношения мертвым. С целью, чтобы посетитель мог представить погребальные практики Монте-Альбана.

Стелы Завоевания, относящиеся к I – II в. н.э. из Здания J представляют собой свидетельства о покорении соседних территорий Монте-Альбаном.

В витринах по соседству выставлены керамические урны эпохи с 200 по 500 гг. н.э., самые выдающиеся образцы пластического искусства представляют людей в разные периоды жизни. В еще одном макете демонстрируется необычная находка: детские черепа в одном общем захоронении, в сопровождении нефритовых четок и других ценных объектов.

В центральном внутреннем дворе выставлены стелы поздних периодов, 500 - 950 гг. н.э. Три большие стелы, составленные вместе, представляли одну общую сцену с людьми и пойманными ягуарами, которая была элементом нижней стены Южной платформы. На другом постаменте расположен оригинал Стелы 9, по смыслу связанной с архитектурными ансамблем Северной платформы. Перед ней, Стела MA- VG2 изображает процесс наследования власти.

В витринах выставлены черепа, представляющие разные виды намеренной деформации, подпиливания зубов, считавшиеся признаками красоты и высокого статуса, а так же следы патологических процессов на костях людей того времени, а так же трепанации черепа, одна из которых демонстрирует изощрённость, которой достигли медицинские практики в городе.

Последний стенд показывает контекст, в котором развивался Монте-Альбан в свой последний, пятый период (с 950 г н.э), период, когда вблизи Монте-Альбана возникли поселения миштеков. Населенные пункты, обнесенные защитными стенами и многоцветные керамические изделия являются общепринятыми хронологическими маркерами этого периода. Экспонаты сопровождаются планом, на котором показано расположение городов этого периода, называющегося Постклассическим, в долине Оахаки.

Монте-Альбан. Путеводитель. Текст Нелли М. Роблес Гарсия (Nelly M. Robles García). Издательство Monclem Ediciones, Мехико, 2004.

В юго-восточной части Мексики находится древнее поселение доколумбовой эпохи Монте-Альбан. Оно расположено рядом с одноимённой столицей штата Оахака и лежит на вершине низкого горного плато, высотой около 1950 метров, с которого открывается великолепная панорама всей долины.

Причины упадка Монте-Альбана пока остаются невыясненными. Учёные полагают, что на каком-то этапе своей истории государство сапотеков было завоёвано миштеками, которые позднее начали использовать Монте-Альбан в качестве некрополя. К 700 г. н.э. город был полностью покинут, через какое-то время повторно заселён, и хотя он потерял своё былое значение и сильно обветшал, тем не менее, сохранился до прихода испанцев, которые и дали ему его современное название в честь знаменитого конкистадора Диего Лопеса де Монте-Альбана. В центре города находилась главная площадь, занимавшая территорию в 55 акров. Она была окружена террасами, на которых стояли жилые здания и дворцы, утопавшие во множестве садов. В городе также находились пирамиды, культовые сооружения, обсерватории, галереи и поля для игры в мяч. Последние интересны тем, что в отличие от подобных сооружений у майя, не имеют каменных кругов, а края поля наклонно поднимаются кверху. Эта форма, скорее всего, связана не столько с необходимостью создания мест для зрителей, сколько с особенностями игры. В отличие от майя, во время спортивных состязаний у сапотеков, практика человеческих жертвоприношений отсутствовала.

В городе находится множество усыпальниц и гробниц. Большинство из них венчают купола и украшают фрески. Этот архитектурный стиль считается наиболее совершенным в Западном полушарии, и является свидетельством высокого культурного развития цивилизации, создавшей его. На стенах храма Танцоров сохранились прекрасные барельефы, с фигурками людей, воспроизводящими танцевальные па. Ряд учёных считает, что данное здание служило больницей, а на стенах запечатлено своеобразное медицинское пособие, содержащее более 150 иллюстраций различных патологий. Другое здание является, пожалуй, единственным во всём городе, местоположение которого никак не привязано к сторонам света. Исследователи считают, что здесь находилась древняя астрономическая обсерватория. Эту гипотезу подтверждает тот факт, что здание сориентировано на точки захода звёзд из созвездий Центавра, Южного Креста и Капеллы. В этих местах до сих пор встречаются потомки сапотеков, разговаривающие на древнем языке и сохраняющие верность традиционной культуре.

Город доколумбовой эпохи, а ныне археологический парк в горной долине на юге Мексики, Монте-Альбан был основан приблизительно в 500-х гг. до н. э., просуществовал до 850-х гг. н. э. и был оставлен его обитателями по неясной до сих пор причине. За 13 веков здесь была создана процветающая цивилизация, главную роль в которой сыграли сапотеки, один из древних этносов Мезоамерики.

Монте-Альбан: Город, вырезанный в горе

В Монте-Альбане с большой художественной силой воплощено бесхитростное представление индейцев о мироустройстве, сегодня, напротив, кажущееся замысловатым и причудливым.

Древний город Монте-Альбан является одной из наиболее ярких исторических и находится на юге страны в центральной долине хребта Оахака, между горными системами Сьерра-Мадре и Сьерра-Мадре-дель-Сур Мексиканского нагорья Внутренних Кордильер.

Этот город был основан приблизительно в 500-х гг. до н. э. Все его основные здания и сооружения имели сакральное значение. В середине IX в. город был оставлен его обитателями.

Что было этому основной причиной - осталось тайной. За 13 веков здесь была создана процветающая цивилизация, главную роль в которой сыграли сапотеки, один из древних этносов Мезоамерики. Meзоамерика (от древнегреческого мезос - «средний») - термин, введенный в 1943 г. германским антропологом П. Кирхгоффом.

Это не синоним понятия Центральная Америка и обозначает территорию, простирающуюся от центра Мексики на юг. Мезоамерика включает в себя также сегодняшние Гватемалу, Белиз, западные районы Сальвадора и Гондураса. Она гораздо меньше, чем Центральная Америка, по площади, но имеет особое значение как историко-культурный регион.

Самыми крупными этносами Мезоамерики в доколумбову эпоху были ольмеки, сапотеки и миштеки. Их цивилизации тесно взаимодействовали с ацтеками и майя, но при этом и ольмеки, и сапотеки, и миштеки как цивилизации имели каждая свои самобытные черты. Заложили Монте-Альбан ольмеки - так (условно) обозначали ученые приверженцев антропоморфного культа ягуаров. Построили, или, вернее, как образно было сказано кем-то из историков, «вырезали из горы», сапотеки, также обожествлявшие ягуаров.

Этноним «сапотеки» (сапотекатль) происходит из языка ацтеков науатль и переводится как «жители местности, где растет сапота». (Сапота - дерево, распространенное на юге Мексики, дающее питательные маслянистые плоды и прочную древесину.) Сапотекский язык сохранился в отдельных языковых анклавах современной Мезоамерики, и само название сапотеков на нем - беэнаа саа, или пени саа («народ облаков»). Это очень похоже на отзвук многовековой конкуренции сапотеков с миштеками, именно миштеков те же ацтеки называли «народом облаков» (миштекатль).

Основу Вселенной в Мезоамерике символизировал прямоугольник или квадрат. И четыре главные в Монте-Альбане постройки, предназначенные для божеств, были более или менее точно ориентированы на четыре стороны света. Идеальное жилое пространство, будь то дом или город, - тоже было прямоугольным. Монте-Альбан в контексте этой культуры - классика.

Все его строения из камня были расположены по периметру и внутри центральной прямоугольной площади размером 200 х 300 м. Стоят на каменных платформах, имеют ступенчатые стены и плоские завершения, что делает их похожими на шумерские зиккураты. Главные храмы ориентированы на север и юг. У сапотеков были свои письменность и календарь, характерный стиль керамики с резными орнаментами, уникальный тип погребальных сооружений.

Письменность их, примеры которой остались на священных камнях Монте-Альбана, не столь развитая, как, например, у ацтеков и майя, но она явно заключала в себе иносказательные смыслы. Настолько неоднозначные, что лингвисты могут предъявить сегодня лишь эпизодические успехи в их расшифровке: принцип поиска сравнительных аналогий в других индейских иероглифических системах тут не работает.

С испанского Монте-Альбан переводится как «Белая гора». Так имя города закрепилось в истории и географии с XVI в. На самом деле тут произошло наложение смыслов, но на удивление логичное. Монте-Альбан - фамилия испанского конкистадора, попавшего сюда в числе первых европейцев в 1521 г. Монте - по-испански, «гора», а город стоит на высоте около 2000 м. На языке же сапотеков эта гора называлась (предположительно) Дхауя куч-о-Дауякач - «Холм Священного камня». Миштеки дали ему свое имя - Юкукуи («Зеленая гора»): на поросшей тропической растительностью горе нет ничего белого. Когда сюда пришли испанцы, город был уже практически необитаем, и не у кого было спросить, как точно он называется.

Монте-Альбан считается первым городом Мезоамерики, сразу строившемся именно как город. Для этого была срыта вершина холма, а все здания и сооружения размещены строго по плану.

Монте-Альбан, мексиканская Троя

В XIX-XX вв. Европа словно бы заново открывала для себя Новый Свет после всех разрушений, которые принесла эпоха завоеваний Америки. Монте-Альбан в этом аспекте некоторые археологи считают равнозначным Шлимана.

Через перешеек Теуантепек проходил едва ли не единственный сухопутный путь из центра Мексики на юго-восток, в сторону полуострова Юкатан, что способствовало бурному расцвету в V-IX вв. самого Монте-Альбана и всей территории, подчиненной ему, где жило примерно 500 тыс. человек. Это были в основном земледельцы, выращивавшие маис на основе эффективной для той эпохи ирригационной системы. Из ремесленных промыслов здесь процветали ткачество, гончарное дело, изготовление орудий труда, оружия и украшений из обсидиана, доставляемого из .

Археологи определяют четыре условные фазы истории Монте-Апьбана (все даты приблизительны). Первая (500-200-е гг. до н. э.) - становление сапотекского государства, создание свыше 300 резных каменных монументов. Во II фазу (200 г. до н. э. - 100 г. н. э.) Монте-Альбан - уже столица сапотекского государства. Между 250 и 1 г. до н. э. было возведено здание J, названное так по сходству его очертаний с этой буквой. III фаза (100-300-е гг.) отмечена возведением первой усеченной пирамиды и монументов с резными изображениями пленников после пыток, тела которых представлены со словно бы вывернутыми суставами, за что испанцы с долей цинизма прозвали изображенных людей «танцорами».

В 300-650-е гг. возведены основные храмы и 170 подземных усыпальниц с фресками. В 600-700-е гг. наступает IV фаза. На каменных стелах появляются загадочные иероглифические надписи. К 650-700-м гг. сапотеки утратили свою власть в Монте-Альбане, она перешла к миштекам в итоге череды междоусобных войн и политических интриг Центральная площадь приходит в упадок, а к началу 900-х гг. Монте-Альбан имеет значение прежде всего как некрополь знатных миштеков.

В начале XV в. сапотеки были окончательно изгнаны из Монте-Альбана миштеками. Изгнанники перенесли свою столицу в город Йоо-Паа, созданный ацтеками и миштеками в VII-VIII вв. Ацтеки называли его Науатл Миктлан - «Врата смерти», а испанцы сократили его до просто Митла. В подобной символике для мезоамериканских индейцев не было ничего жуткого. По их верованиям, всякая эпоха неизбежно завершается катастрофой, после которой мир создается заново, причем всякий раз по-разному. Нельзя не признать, что не так уж сильно они на этот счет заблуждались. Митла со временем тоже стала археологической зоной.

И сапотеки, и миштеки культивировали ювелирное искусство и достигли в нем высочайшего мастерства. Среди открытых в Монте-Альбане сокровищниц самый грандиозный вид имела гробница №7: здесь хранились несметные сокровища, всего около 500 предметов. Это чеканные, с выпуклыми узорами золотые браслеты и многоэлементные ожерелья, украшения из нефрита, обсидиана, бирюзы, крупного жемчуга, янтаря, кораллов, застежки из зубов ягуара, костей и раковин.

Среди всего это великолепия были и истинные шедевры - золотая маска бога Шипе Тотека, нос и щеки которой были обтянуты человеческой кожей; табакерка из позолоченных тыквенных листьев; а также миниатюрные черепа, по форме человеческие, высеченные из монолитных кристаллов горного хрусталя (кварца).

На черепах нет ни малейших следов обработки какими-либо инструментами, следовательно, они создавались методом шлифовки, и подсчитано, что шлифовать их, чтобы добиться того результата, который налицо, потребовалось бы не менее 300 лет. Но это в нашем представлении, а секреты абразивов древних индейцев остаются нераскрытыми.

Среди археологов, открывших для мировой культуры Монте-Альбан, наибольший вклад внес мексиканский археолог и этнограф Альфонсо Касо (1896-1970 гг.), памятник которому встречает каждого, кто посещает Монте-Альбан.

Любопытные факты

Тлачтли, или пок-та-пок, - командная игра в мяч - была популярна у всех народов Мезоамерики. Перебрасывали мяч руками, разрешалось также прикасаться к нему локтями, коленями, бедрами и ягодицами, для чего эти части тела и голову тоже покрывали кожаными щитками. Надо было провести мяч через одно из двух укрепленных в вертикальном положении каменных колец. Мяч из каучука был диаметром, как правило, 10-14 см, но тяжелым, до 4 кг (в Монте-Альбане — 1,5 кг). Иногда (редко, в каких-то особых случаях) игра приобретала ритуальный смысл. И тогда могли отрубить головы капитанам не проигравших, а выигравших команд. Принести свою жизнь в жертву богам считалось для них высокой честью. А вот археологи в Монте-Альбане ни одного подобного захоронения не нашли и сделали вывод, что, по крайней мере здесь, ничего подобного не практиковалось.
В мире известно 13 хрустальных черепов, 9 хранятся в частных коллекциях, 4 - в музеях. Три из музейных выполнены в натуральную величину, 2, как выяснилось благодаря современным исследованиям, - подделки.
Среди захоронений сапотеков в Монте-Альбане найдено множество черепов со следами трепанации. Операциям подвергались живые люди, которых, очевидно, усыпляли натуральными нейролептиками или гипнозом. Отверстия делались чаще всего в области левого полушария мозга. Этот факт позволил археологам высказать гипотезу, что, возможно, то были попытки активировать правое полушарие, отвечающее, говоря обобщенно, за эмоции и интуицию, позволяющие многое предвидеть.
Научное сообщество археологов и историков предостерегает от псевдонаучных шаблонов, относительно, например, сходства шумерских и сапотекских, и не только сапотекских, пирамид Мезоамерики, из чего делается вывод о высокой вероятности контактов цивилизаций. Это просто гадание на кофейной гуще, предупреждают ученые. И тем не менее факт сходства строительных модулей пирамид в разных пределах древней ойкумены остается волнующей загадкой.
Миштеки начали свою экспансию в Монте-Альбан совсем так же, как было принято у монархов Европы и Азии, - через династические браки миштекской знати с сапотекскими принцессами, что дало им большое влияние в Монте-Альбане еще до начала стычек с оружием.